Заброшенные грязные тела
растлителей мяча после работы
в траву врастают — и траве хвала,
что терпит пропотевшие отходы:
грудь протаранил расторопный хвощ,
и васильки затеяли атаку:
по контурам хавбеков во всю мощь
летят к поре цветения, однако
пырéй стеной окутывает мяч,
подкошенный настойчивостью штанги,
и ноги васильковые весь матч —
до августа — томятся от баранки;
и лишь осоту можно доверять —
он, долговязый, вспорет оборону,
топча пырея сень за пядью пядь,
и катыш кожаный исколет похоронно.
Ноль, скажем, три — и в обморок тела, —
их косит совесть, и трава за дело
хватается, не ведая бухла
(и без него, дождя, остервенела),
чтобы другие вовремя могли
погнаться за мячом по этим людям,
которых укрывают ковыли,
а мы, забив, отпляшем и забудем —
заснув в траве, когда настанет день
сухого, предположим, неуспеха,
и васильки на нас отбросят тень:
футболу время, пораженье не потеха. 
