В этой женщине спитой
только боль; в ней не осталось
ничего, что от святой
отличает: запоздалость
так долгá, что и покой
не избавит, не излечит,
и разрыв, излом, пробой
тащат распоследний нечет;
уж по левой стороне
из скулящих трётся стадо,
не кричите обо мне,
палец губ коснётся, надо
пожалеть того, кто свеж, —
это солоней, чем лужи;
а по правой полнят брешь
безучастие и стужа,
там опрятнее душе —
не надеялась и ладно,
бита, но настороже,
хоть одна, да не прохладна;
палец губ не ототрёт:
патока прольётся селем,
и живые наперёд
задохнутся в карамели…
Как металл, сорвав живот,
тянется к беде и боли,
так и мы не без хлопот
сами молимся юдоли. 
