Приметы осени просты и добродушны,
псом загулявшим ластятся к ногам,
потреплешь их — взволнуются ненужно:
то морось бросят в жар — и вещмешкам,
плечам, ногам и остальному телу
захочется стремительно в поход,
но только снарядимся оголтело,
как снова от трёхсот до восьмисот
на сушу рухнет вымокших аршинов,
а парус только начали метать,
а зонтик не трамвай, не столь резинов,
а у тебя изнеженная стать;
то бабье лето выставят из дома —
и человек нырнёт в гидрокостюм,
и мяч утонет при подаче углового,
и накатить прикажет хмурый ум:
«Тотчáс займи и неотложно выпей…»
Приметы осени несносны, но не зуб:
глаза на мокром — и дрожит от сыпей
река, вся в оспинах и пузырях, и с губ
слетает тёплое: «Иди, он прекратится,
я перестану, я смогу, я ничего». —
Я выхожу, а с неба свищут птицы:
«Не улетаем, остаёмся!» Волшебство. 
