Мандариновое усилие стреляет воздух
помимо мандариновой воли: ноздри
щекочет уже при слабых норд-остах,
когда из форточки тянет погодой и острый
сквозняк, по пути заглянув в тарелку
с оставленной долькой, отряжает руки
семенить в монгольских тягуче и мелко,
отправляя в нынче из давешней скуки —
в затылок раскалывающийся всей мордой.
Если и к вечеру, то чужому — ёлки
хороводятся в окнах с ордою и хордой
потолки попирают кремля́ми, и щёлки
наворачиваются на лобное место. Чтó за!..
Чешет снег. Разве было когда по-другому?
Разве повод упрямо седеть до склероза,
когда машут, а ты про себя «незнакомы»
и бегом от окна, вспоминая её улыбку,
мандариновый ветер и что же он значит.
А потом просыпаешься мятый и липкий,
потому что никто подарок не спрячет. 
