Мы (первый закон)

Во-первых, нас уравнивают пó
ранжиру, укорачивая длинных:
срезая нижину. Так в исполинах,
забритых быковать, быть бибабо
.
на лапе господина Имярек,
не остаётся прежних долговязых
конечностей для марша. Так на вязах-
бонсай удобоисполнимей эк-
.
проштрафившихся вешать: чебурек
не станет дрыгать или стлаться ножкой
по матушке юдоли, и в киношке
потом покажут, как мил-человек,
.
которого кургузили, в петле
болтается приглядно, если вьюга
изволит выть, поднявшись. Дóлжно туго
лишь затянуть петлю. Как крем-брюле:
.
язык проглотишь, лыбятся бойцы
и просят посмотреть ещё бессчётно
на эту казнь и прочие полотна,
в которых вяз поскрипывает: «Цы»,
.
де, счастлив, что доверили ему,
а не осине или там берёзе…
А прежде убавляли сверху: в спросе
была иная оконечность: чму,
.
которое не вписывалось в строй,
до годовых колец срезали каску
и всё, что забивалось под завязку
под каску, чтоб на танки пехтурой
.
шагать с пехотой и ложиться под.
Но голова важна: так много касок
без дела — без голов для перевязок —
печаловалось на складáх… И вот
.
выравнивать зачали с нижины.
А во-вторых, нас, выровняв, пинками
в движение приводят, ибо сами
не можем мы: кемарим, хоть бы хны.