Как ты можешь спать, спросила она, когда
они здесь неделю, а на «гейгере» сплошь нули:
чем бы в них ни палили, им всё — теплота
из самóй души, и бабы в окопах уже понесли,
и многие успели родить, и детки так хороши,
что в школе на особом счету: то ли медаль,
то ли ты, мать, хоть и без мужа, только пляши
вокруг своего, и не наступит, он отведёт, февраль,
и они не сядут, и не будут нам диктовать, как,
кесаревым или так, разрешаться на передовой,
а мы не станем вымещать на них свой бардак,
и Земля не пойдёт трещинами, и у нас с тобой
всякий февраль будет пацан, пять лет подряд,
и плевать, что в тебя, придурковатые и босотá,
а эти, окопные, головасты, как на мой взгляд,
как ты можешь спать, осердилась она, когда. 
