Остров Иваново славен отборной античною девой —
годы тесали породу из цельного слабого пола,
что одиноким остался после машинного бунта.
Тот трикотаж, что творится в Иванове, только разгневай:
тонок и мягок на ощупь у чресл, преисполнен глаголом
(руки) «повырвать» (под корень ещё до трáвмпу́нкта),
коли не тонок, но толст и на ощупь шершав из-за брака!
Ревность виною всему к мужскому развязному люду:
он, не настроив станки, домогался труда, невзирая:
«Дамы — одёжку даёшь! А иначе народ, полунаго
став одеваться, остынет душою и к грязному блуду,
чтобы согреться, вернётся, интим суарé вымогая.
Вот почему план превыше всего, понимаете, бабы?»
Острая ревность машин, оторвавших однажды все руки
всем мужикам поголовно, включая мальчишек,
некогда вязаный остров спасёт от забвения, дабы
Лемнос, простите, сосал, ибо наши подруги
танк на беду остановят, о чём всяк узнает из книжек. 
