Подчас в распрекрасном, но чаще свирепом
пространстве во времени выйти за хлебом
не нужно — а тянет, когда ввечеру
весь год, у которого лишние сутки,
но не у него: на неё — ни минутки,
на шее не место электрошнуру
(а завтра — посмотрим), на шее быть бусам,
хотя и не ёлка, послужат искусом
одеться… теплее? — Сейчас! Как в кино.
Февраль, растридцатое, снегу-то сколько,
она в бальном платье, к сугробам легонько
примёрзнув, проходит по городу Дно.
«Как Одри, мать, Хéпбёрн, — заметили в лавке, —
а роза в грудях из чего на булавке?
Селёдка прелестная нынче, возьмёшь?
А чёрного сколько? Тебе и корове?
Мешок, как обычно? А шпильки. А брови».
Уж замуж ходила, а всё невтерпёж. 
