Склонившись на дороге, не всегда
поднимут человека — не бумажка
рублей с нулями. Впрочем, обвита
руками (распустил; всё вверх тормашки),
стряхнув тяжёлый снег, подобрала;
смеялась на узбекском нежно: «Лыжи,
ещё б немного, брали холм, как крыши
берут в ночном июле, чтоб дотла
не выгореть к утру». — Спасибо, что… —
«Не в урну, не в мешок?» — …Да и тяжёлый
уже лежал уверенно и до
апреля с его смутой и крамолой
истрёпанных сугробов в тупиках
дожил бы, довалялся б, если б только… —
«Я не смелá?» — Глаза открыл, а долька… —
«Лимонная?» — …с руками в тумаках
повисла над, канючит: «Не баран;
пожалуйста, не дохни», и дыханье
родное, мамы, был бы долькой зван,
обнял бы. — «Так обняли ж». — Одичанье
сугроба среди ног… И покраснел.
«Как хорошо: пунцовость и усмешка!» —
А час уже который? — «Полночь». — Решка:
у нас всегда тут… «Полночь? Столько дел…»
……………………………………………………………….
«Давать случайность в школе, и холсты
писать ей Барбером, и скудные фигуры
Пса ставить всюду…» — Ей на все лады,
чуть зá полночь, тянуть фиоритуры
мне нá ухо так нравилось; согрет,
я понимал без словаря её; и ноги
вновь циркульно шагали, и прыг-скоки
могли легко. Лишь Пса пропал и след.