Гермошлем семечек

Так далеко летал — что: век другой,
тамбовский чернозём жирней, чем губы
(оближешь их — и сливок нет, и «ой»
её повинен: «Мы, земляне, скупы:
ещё бы целовалась, да пора»,
а этот капает грачами, мартом, строчкой
«Тут палка лыжная была позавчера
засажена в февраль, но чьей-то дочкой —
— халвы? стакана семечек? — уже
восходит, тянется: бамбуковая похоть»),
у внуков правнуки (угу, ОТО-клише:
согнулись, но бодрятся, а поохать,
торгуя на базаре, старикам
в такое удовольствие: «Берёте?
Насыпать в шлём? Могли бы облакам
отдать приказ не пыжиться в налёте?
Плоды добреют под, а мандражи
бывают без. У, áстрово отродье!»
Родня, а гривенник отдай и не греши:
«За десять фунтик — и чревоугодья
до Струве хватит») вот же торгаши.