Гадес, воркута

Бельё развесят — вспомню о погоде:
наговорю поток — и дождь прольёт
вперёд на месяц норму, и «плывёте?»
с крыш хоровое — колкость: «нет, я вброд»;
плывут-плывут, когда б ещё кто сплавал
в родном дворе, его диагональ
такая протяжённая, и слава
тому, кто вплавь, а «этого не жаль —
он воду нашептал, его забыли,
замыв пальто, рубашку и штаны,
из них достать, сушись же в слякоть — или
наговори нам пекла»; пречудны
народные хотенья и поклоны;
и подло шепчешь: гадес, воркута.
«А просто вынуть? — узнаю́т из схрона
с кондёрами, из лодок, изо рта
меж шубой соболиной и треухом
собачьим люди. — А не оставлять
таких, как этот, на верёвке? Пухом
ему — не нам — пусть будет эта гладь
кромешная речная, эта мука
печи́ и стыни». Именно! вот-вот.
На что меня ногами: «А не туго
в ссыхающемся виснуть?» в и под.