Изобретение бруствера

В Нашáушвице брустверы из трупов
гостированы сразу после вести
об Игоревом сраме: в трупном тесте,
замешанном из лошадиных крупов
и рук по локоть, но ещё с мечами,
осёкшими орду, заметил некто
прилипчивость потомственного кнехта,
связующую складки меж бровями
и прочие нарубленные части
в одно смертельно целое, — и вот он,
едва не дзот, с бойницами, намотан
над вёрстами окопов: груди, пясти,
затылки под шеломами, в обмотках
ступни и животы в бронежилетах,
аппендиксы в шинелях, в неодетых
покойниках трахеи, в папильотках
улыбки маркитанток и подносчиц
снарядов, кокаина, водки, воплей
«Все половцы — уроды», «Нас неволей
не можно испугать», берёзки рощиц,
не скошенных катюшами, и очи,
огромные, как яблоки, каурок, —
всё это стало валом, если юрок
захватчик печенег и мочит, мочит
(а стужа как связующее позже
открыта было кем-то, кто из Роси,
тринитротолуолом взвив торосы,
воды набрал и выплеснул на дрожи
нагорий трупных; если ж мертвечины
для бруствера немного, некто коба
придумал сущность, полную озноба,
нквд, — и выдал ей причины).