Все пьют таблетки, и русски́х таблетки
исправно принимает: горсть во рту,
глоток, стакан напитка, сигаретки
вдыхание, — и у русски́х, и у
барбоса Дуры, у немноголеток,
троих из Ваты, Дна и Бодунов,
желание ¹поспешных яйцеклеток,
²быть без ноги, ³вернуться, ⁴воробьёв
считать в оконной раме, вкусным супом
дыша, ⁵дышать, хотя бы и бычком,
как пятернёй снимается в сугубом
бою в сугубом танке, впятером
забитом под завязку, может, мясом,
а может — победительной халвой
«ура, мы уцелели в долговязом,
рекомом танк гробу»: на скаковой
побежке пять желаний тонут в чуде
таблетки от предчувствия конца,
и явленные обезьянолюди
рычат: «На крыльях бабочек пыльца.
Фугасным заряжай. По махаону —
огонь, по поликсене — огнь тож».
Пять при́горшней даётся для уклона
от встречной канонады, не уйдёшь.
исправно принимает: горсть во рту,
глоток, стакан напитка, сигаретки
вдыхание, — и у русски́х, и у
барбоса Дуры, у немноголеток,
троих из Ваты, Дна и Бодунов,
желание ¹поспешных яйцеклеток,
²быть без ноги, ³вернуться, ⁴воробьёв
считать в оконной раме, вкусным супом
дыша, ⁵дышать, хотя бы и бычком,
как пятернёй снимается в сугубом
бою в сугубом танке, впятером
забитом под завязку, может, мясом,
а может — победительной халвой
«ура, мы уцелели в долговязом,
рекомом танк гробу»: на скаковой
побежке пять желаний тонут в чуде
таблетки от предчувствия конца,
и явленные обезьянолюди
рычат: «На крыльях бабочек пыльца.
Фугасным заряжай. По махаону —
огонь, по поликсене — огнь тож».
Пять при́горшней даётся для уклона
от встречной канонады, не уйдёшь.