Коллежский регистратор
Почтовой станции диктатор.
Князь Вяземский
Кто не проклинал станционных
смотрителей, кто с ними
не бранивался?
А. С. Пушкин
Велосмотри́тель мнится нам врагом:
на языке, на станции увязнув,
охульные слова не шепотком,
но в голос чешутся запальчиво и разно:
облаяв, пнуть и возвести поклёп,
оставив в книге жалоб едкий ропот, —
кто, руку положа, не из амёб:
кому не стыдно за подобный опыт?
Нет, это так, велосмотритель хам,
а почтовы́е вело — куча хлама,
а тракт велосипедный к потрохам
прикладывает зáворот и шрамы,
которые не вылечить ничем,
помимо окружного самогона,
а велостáнции не краше, чем эдем
в минуту смерти артдивизиона.
Но, брат мой тёплый, велосипедист,
в сей час летящий по стране колёсно,
на крайних северáх до кожи льдист,
целующий пески и хляби в дёсны,
калечить бедолагу — прекращай!
Не каторжник ли он! Ни днём, ни ночью
не знает чести: всякий развихляй
согласен разорвать его на клочья:
погода дрянь, подвеска подвела,
колёса обратились в треугольник,
в глаз угодили камень и пчела,
от А до Б не десять вёрст, а стольник
дерьма, снегов, ухабов, луж и льда,
мозоли на седалище — и шляпа (!),
увлёкшись видами, слетела и мента
перепугала вплоть до эскулапа, —
а виноват всегда-с и только-с он,
мат принимающий за слово одобренья,
и в рыло залетает испокон,
а заячье, до слёз, сердцебиенье,
усвоенное с веломолоком!..
Тут приезжают гады из минфина
и требуют, и лезут напролом —
и получают «Каму» с «Украи́ной» —
последние! Конечные в ряду!
И, не сказав спасибо, на Находку.
А сразу вслед — этап на Воркуту,
и у смотрителя перегрызают глотку…
Не виноват ни телом-с, ни душой-с!
Дороги нет, а ехать надо-с, надо!
Умрёт, а сносится куда-нибудь рысцой,
и свежий вело побежит крылато…
Край тесен наш; я мчался почтовы́м
по тем местам однажды в дофамине;
упал, сломался, тяжелобольным
на станции валялся на перине;
Дуняша, дочь смотрителя, за мной
ходила так усердно, что к обеду
я вскоре выбегал почти трусцой,
а знáчит, уделя́л велосипеду
всё больше времени, которое у нас… 
