Положил на лист квадрат —
и нахлынул треугольник,
следом круг стал нарасхват:
подкатил, как алкоголик:
«На троих сообразим?
Я сношусь, но мне бы трёшку».
Лёг мучительно, с сухим
возвратившись. На обложку
ни за что б его не взял —
об углы бит за растрату:
«Был ты кругом, стал овал», —
сквернословилось квадрату, —
мокрым виделись ему
этот лист и эта встреча.
Понимаю. Самому
иногда, себе переча,
как же хочется людей
не прибить — очеловечить,
оберечь от ахиней,
посадить дитём на плечи,
покатать и показать
с высоты прямого роста:
не бывает плоской мать
и с отцом всегда непросто,
точек много, а фигур —
круг, квадрат да треугольник,
плоскость — главная из дур,
площадь — пошлость из буколик,
для дыхания объём
важен как ничто другое,
всё, слезай, теперь пешком,
нет, бегом — и без покою.
«О, трёхлетний из Дейнек!
Круг, квадрат и треугольник —
кто он, этот человек,
не любовный ли свекольник? —
В спину, как ножом, хи-хи: —
Постмодерно… Достоверно…
Сердце дóброе внутри?
И квадратное, наверно?»
…А теперь р-р-рисую бег
ножек, ручек, огуречков, —
так родится человек,
а не просто человечек. 
