Сегодня мы в последний путь ведём
ту, чьё названье связано с печалью
животной жизни, полной аксиом
«на всякий лай достаточно пищали»,
«лишь тот обидчик тих, что замолчал»,
«заушина беседе не помеха»,
«калаш не томпсон, только наповал»,
«над всею Ленина осколочное эхо»
и далее, и ниже, и т. п.
по списку, что отныне непосилен
для языка на дыбе и в гульбе,
в момент пальбы и выемки извилин.
Слеза, уймись. Уж как-нибудь (легко)
сумеем обойтись без этой скуки
душевных воплей, — мы и на ушко
ловки аукнуть так, что у подлюки
случится инф… содеется понос,
а мы уветливо заметим: это шутка,
спасительности коей Алконост
завидует (хотя, конечно, жутко).
Голубка, буква злобная, как лай,
а есть ли без тебя само общенье —
с мамаевым побоищем пускай,
до гибели, но и до искупленья?
……………………………………………..
Нельзя нельзёю, а вино вином:
покуда живы — пляшем до упаду,
случается — свет ходит ходуном,
покладистость вгоняя в «Илиаду»,
но то, что нам закáзано вести
себя, как людям — живности без кожи,
само уладится — на совесть до пяти
и так мычим, и от обиды тоже. 
