Не в это время деревянных линий
губ стиснутых и рук по смирным швам
стирать с лица неистовство и иней
со скул сдирать, и тугость тетивам,
и суету мечам, и смертность брани
смягчать и скрадывать, покуда он не квит,
наш добрый враг. Не ликовать заране,
пока он различим ещё как вид.
Иначе — что? Придёт, вопьётся в душу
и судно будет мерно выносить,
и никого роднее в нашу стужу,
и ничего похожего на прыть!
Пока там есть кому рожать и плакать —
не брить бород, не говорить «люблю»,
по трупам — как по дому; вражья мякоть —
котлеты на второе ковылю,
которым мы засадим этот город.
На первое ж: богатыри не мы,
мы только смерть! Да всякий будет вспорот,
в чьём сердце вы уловите шумы!
Вопросы, парни? 
