?

Что если не задастся путь обратный,
и, выдвинув себя из точки А,
в А больше не попасть, коль в аппаратной
тунгуски, бука, тополя слегка
пьяны и веселы: «Мне мама сальца
прислала, мужики, у нас же хряк»,
и, быстрые расплёскивая пальцы,
мужик, в миру Серёга и тюфяк,
по кнопкам, да не тем, стучит и су́чит,
не те столицы, улицы не те
дырявятся до подполов, и, дудчат,
дом мой покашливает, на одном гвозде,
висящем в воздухе, болтается зерцало,
я отражался в нём минуты три
тому назад, пока всего не стало,
пока не пали в путанице при…
как звали мою улицу? а город?..
А может — те (и мне ль того не знать,
когда я чем-то острым с неба вспорот
и кус меня Серёге вышлет мать).
«Полковник, милый, где же ваше сало?»
Лоскут тельняшки, смачное кило
копчёного явив, утрёт сусала,
и пальцы снова, будто припекло,
забегают мурашками по кнопкам
и спинам тех, кто с «ух ты» на губе,
глаза подняв, идёт, звереет в пробках,
от точки А отодвигаясь к Б.
Один из них в тельняшке; разглядите —
копчёность полосатая редка.
Поэтому не в братской и граните,
а за борт, как скотину и врага.