Когда квадрат, забившись по углам,
горюет в них, разгадывая осень,
по плечи в палых листьях, пополам
с водой из куба неба тычет восемь:
«Вот! Почему четыре стороны,
а не четыре хоть в полуквадрате?»
И попрекают осень эти хны,
и открывает осень по тетради,
в которой всё подряд объяснено,
квадратные глаза себе и сыну,
и до зазимка голосá «чуднó!»
стоят во ртах, накладывая шину
на все мы понемногу, как-нибудь,
ломая всякое, особенно: «Я плоский?» —
«Ты выпуклый, поэтому вогнуть
тебя головоломно — и чертовски»,
«Яйцо, наверно, круг?» — «Ну нет, квадрат;
Земля — куриное, но тоже тяготеет»,
«И липецкая жирная?» — «Подряд,
с Тамбова по Воронеж, по идее»…
Так горе, припустившее в падёж
крон лип, рубцуется, нисходит до восторга
в первейший снег в квадрате: «Был чертёж
в тетради лыж и рыси по пригоркам!»
Но схвачена ли осень? — Чёрта с два. 
