Свобода

«Тесто! тесто». Набегают ротой,
месят. «Грязь же! грязь». Дурной погодой
и погодой редкой топчут в грязь.
«Князь! а князь». На тесте, щекочась
судорогой рта «дадут! медальку»,
судорогой ног «кихот! идальго»,
мнутся. Всюду жизнь: под сапогом
стоптанный и втоптанный тишком
дышит. «Дышит! дышит». Месят. «Месим!
месим». Приминают. «Спеси! спеси».
Топчут. «Сколько! сколько». Человек,
кажется, последний и избег
нищеты погон на всяком теле
(на Руси погоны обрусели:
все в погонах, бабы, слесаря,
недоумки, им благодаря
дышат через трубочку [без крема]),
сняв с себя одежды, вышел на
Красную, которая одна,
площадь, и вскричала: «Тесто! тесто»
рота. И топтала из протеста
прокурора беспощадный смех
человека со стыдом за всех,
голую последнюю свободу
с раной кровоточащей с исподу.