В Деллирии моей есть некий час,
когда стакан воды из автомата
не дó смерти пугает (я увяз
в боязни автоматов; странновато
дрожать пред автоматом, но — дрожу,
и мну в руках лицо до посиненья,
и купленную за углом лапшу
жую-хрущу, и это объеденье —
когда б ещё не запивать лапшу
пугающей водой из автомата
и не звонить: «Я тут, и я тужу,
чего там, я в унынии, стигматы
по всей руке, которой я держу
пугающую трубку. Заберите
меня отсюда!!»): сумерки. Лапшу,
решимость, разум в сером колорите
теряя, даже речь теряя, прочь
под крышу, в дом, к испуганным до колик
своим, к себе на гибельную ночь
бегите же, бежим, бегу легонек.
когда стакан воды из автомата
не дó смерти пугает (я увяз
в боязни автоматов; странновато
дрожать пред автоматом, но — дрожу,
и мну в руках лицо до посиненья,
и купленную за углом лапшу
жую-хрущу, и это объеденье —
когда б ещё не запивать лапшу
пугающей водой из автомата
и не звонить: «Я тут, и я тужу,
чего там, я в унынии, стигматы
по всей руке, которой я держу
пугающую трубку. Заберите
меня отсюда!!»): сумерки. Лапшу,
решимость, разум в сером колорите
теряя, даже речь теряя, прочь
под крышу, в дом, к испуганным до колик
своим, к себе на гибельную ночь
бегите же, бежим, бегу легонек.
