Не-а!»

Сзади подбирается летуче,
сбрасывая ход и нагоняя,
тень мою давя (и я канючу,
но не ожидаю нагоняя:
мне узор резины на колёсах
нравится не очень, очень чёрствый,
а на тени — нос для горбоносых,
но курносый, в маму; «резонёрствуй, —
тень мне намекает, — но не слишком,
мне он тоже нé, узор на шинах,
нос же наш потерпит, после слижем
эти танцы ног веломашинных:
вместе с Варей сунем нос в пломбиры,
и она, не ной, язык как вынет…»),
велосипедист, из веломира
выбравшийся в мир, где тень, навылет
улицу минуя в полутени,
в день, когда она весьма вечерня,
накатив, бредёт весьма весенне,
чуть виляя, галсами в сотерне
(впрочем, не сотерне — но во красном).
И через плечо кричит: «Вихляю!
Извини! Ты зря за мной! напрасно!
Я змеюсь! Мой путь — зигзаг, кривая!
Это результат не из-под крана!
Очень красных вин, пяти стаканов!
Курс — домой! Наверно! Или рано?
Жаль ли мне, что нет во мне стоп-кранов?