Для фронта всё, — и эшелоны прут
на Малабарский фронт по расписанью.
Один приходит в полдень, в нём лобзанью
зольдаты поддаются, и маршрут
.
потворствует зольдатам: городки,
которые переезжает поезд,
текстильны сплошь, приём зольдат напорист:
стоянка — три минуты, коротки
.
лобзания, но таковы, что смерть
придёт, возьмёт, а труп и не заметит —
во рту язык ткачихи; верный метод
воспитыванья рвенья к фронту; твердь
.
лобзаний не даёт осечек, а
ущербным мальчуганам, коих губы
ткачих на фронт не гонят, как-то глупо
потворствовать, не правда ли? Едва
.
уроды появляются на свет,
их матери их давят в колыбели.
Никто не увернётся от дуэли
губ, языков! Поглубже — весь секрет!
.
Стоянка три минуты! От ткачих
не отвести ни глаз, ни губ, ребята!
Гуськово называется! До ада
причалим лишь к Ивáнову! Таких,
.
как там, лобзаний больше не найти!
Иваново — преддверие исчадья!..
Другой приходит в полночь, умещая
весь павший за день фронт и конфетти.
на Малабарский фронт по расписанью.
Один приходит в полдень, в нём лобзанью
зольдаты поддаются, и маршрут
.
потворствует зольдатам: городки,
которые переезжает поезд,
текстильны сплошь, приём зольдат напорист:
стоянка — три минуты, коротки
.
лобзания, но таковы, что смерть
придёт, возьмёт, а труп и не заметит —
во рту язык ткачихи; верный метод
воспитыванья рвенья к фронту; твердь
.
лобзаний не даёт осечек, а
ущербным мальчуганам, коих губы
ткачих на фронт не гонят, как-то глупо
потворствовать, не правда ли? Едва
.
уроды появляются на свет,
их матери их давят в колыбели.
Никто не увернётся от дуэли
губ, языков! Поглубже — весь секрет!
.
Стоянка три минуты! От ткачих
не отвести ни глаз, ни губ, ребята!
Гуськово называется! До ада
причалим лишь к Ивáнову! Таких,
.
как там, лобзаний больше не найти!
Иваново — преддверие исчадья!..
Другой приходит в полночь, умещая
весь павший за день фронт и конфетти.