Ленка на девятый день

В электричке был, потом в подземку
залезал с опаской: только б в Ленку
лишний раз не брызгали слюной.
Ленку искорёжили на Лобном;
«Чувствованья Ленкины прихлопнем», —
зарекались скопом в нутряной
.
злобе дирижабли и плакаты
в день отместки Ленке, в день, когда ты
порвана была на псиный корм
(так теперь наказывают дóма
человечка редкого симптома
совестливой жилки, и на ком
.
отыграться милое же дело).
Ленкина природа от расстрела
воробьёв из пушек мятежом
исполнялась, а когда настало
среднее вековье и из зала
с белыми колоннами, с ножом
.
в сапоге крыленки потянуло
вонью кола, вара-перьев, дула,
плакала и плакала, хотя
кто же плачет (и о чём!) на Красной…
Ленку урезонивали: «Празднуй,
празднуй, дура, мы теперь в вождя
.
веруем, а значит, рёва — вóда»,
а она белугой выла. «То-то
будешь показательно того»…
Но в метро не Ленку — идиота
Лёву поминали, и для лёта
праведной слюны из одного
.
общего вагонного едала
было время, час был. Схлопотала
Ленка девять дней тому назад, —
и забыли Ленку (с Ленкой в школе
млели от стишат, вот я и холю
память о и впад, и невпопад).
.
Ленка мне какая-то Гекуба.
Лёва мне никто, и если дуба
даст сегодня Лёва — не всплакну.
Лёву, говорят, зальют бетоном.
Лобное теперь аттракционам
фору даст, даёт. Я «ну и ну! —
.
хохотал в подземной электричке,
брызгая слюной в сплочённой смычке
с родиной моей. — Молчал дурак!
Ши́шела на Красной взяли: Лёва
вышел на неё — и ни полслова!
Мать его винилась: “горла рак”!»