Приёмный покой

Моль прислонилась всем телом к уснувшему, чтобы
ночь, одиночество, снулую шубу в шкафу
тёплым заесть, зажевать жизнерадостным, «фу!»
в кои-то веки не слыша, грозящего топа
.
не опасаясь и в ступор от близкого хлопа
не выпадая (он равен изнывшей в шкафу
детской истасканной шубе, которую тьфу:
пульс никакой, а во рту, уж на что меднолоба,
.
мёртвая шубная кровь и зубовная злоба
на затверделого кролика [или песца?]
вплоть до обломков родимых резцов, подлеца
не перерезавших, хрустнувших, опа — и оба
.
надорвались, промотались и кончились). Оба,
спящий и моль, погрузились в приёмный покой:
моль, проев китель, нашла упоенье в морской
складке на тельнике спящего и до захлёба
.
грызла её, а проев её, в грудь к губошлёпу
нервно вошла — непокойно ей было за сон:
слишком спокойный, и — стыла еда в унисон
времени-месту: исходу, картонному гробу.