Проникновение

Окрас стены и стула у стены
переползают вдруг на Ту-Что-Села,
к стене придвинув стул, и бегуны
на платье до коленок угорело
бегут не в платьях средней полосы,
которые сливаются с пейзажем
(с тем чтобы из стрекоз ни стрекозы
не село и не взвило в чувстве ражем
к тому, кто поотстал, того, кто сдох,
под свод небес и он стал первым в беге),
но в платьях вздорных (о которых «ох,
в чём эти-то бегут» кричишь, и реки,
которые замёрзли поутру,
подёргиваются волнистой течью,
и бегуны не знают слова «тпру»:
бросаются в препятствие двуречья;
Ока и Нара вздрагивают óт
их лошадиной удали и топят
рыбацких смельчаков): стена вразмёт
плеснула на Неё-На-Стуле топот
гнедых коней и в яблоках коней
чубарого и серого окрасов.
А белый стул обвёл Её, за Ней —
несущихся по платью несаврасов
лилейной белизной через поля
в преддверии зимы в преддверье края,
в котором всё сливается, кругля
историю на платьице до грая
заатмосферных зрителей Земли.
А раскраснелый шёлк Её коленок
к лицу стене и стулу: отвели
его от глаз моих, от жадных зенок.