Стеклоочиститель

Есть деточки из наших — как штыки
о четырёх, как у берданки, гранях.
Приходят утром к тяте по-мужски
рта не раскрыть, а тятя, пьянь из ранних,
уже на четвереньках и стакан
суёт сынку, но хлебное не кола:
горчит и обращает вдрабадан
ужравшегося мальчика, а школа
терпеть не может выпивших ребят
на этих трёх сегодняшних предметах:
метание гранаты, (п)русский мат
и «Стих Серёжки “Веет ветер”». Вдетых
детей ругают злобным «вот те на»
и бряцают отметкой «единица».
А тятя гнёт своё: «Всего стакан».
А кроха ерепенится — и в птицу
неясыть превращается. Всё зря:
«Какое же пернатое от горькой
откажется… Давай за глухаря
накатим по гранёному да с горкой…»
И — птица снова мальчик, но теперь
у тяти рот зашит, и шва не видно.
А тятя каплет водку в глаз, потерь
не убоявшись: водка очевидна
особенно, когда она вот так,
чрез зрение в устройство человека
въедается, затепливая зрак.
И — грановитый сын отца в калеку
без рук стаканных (отнялись) на «три»
устало обращает. Тятя — в слёзки:
разбит параличом, но не внутри:
внутри ещё горит и, по-матросски
глотнув, желает погасить пожар.
И — деточка из хлебного винища
кастует метанол. Ещё школяр,
а волхв уже. И — в тятин глаз. И свищет.