Лайкай, мама

Подмешивая в масло шестерёнки,
мы чтó творим? — мы делаем ого
какое дело. Нас потом на шконке,
как от «циклона», корчит, и «Шарко»
не может ничего поделать с этим, —
они врастают в нас, нас корча, и́
душ как любовь напрасен, мама; детям
пришла пора теряться в нелюбви,
пришла пора быть саблезубой зайкой,
одной из многих в стае, быть как все.
Расплачься, отойди и грустно лайкай,
когда на плёнке кто-то, повисев,
чтоб показать кому-то, как всё будет,
сойдя с креста, вбивает гвоздь в того,
кто в третий день воскреснет. В лилипуте,
вершащем это… в этом блуде — о,
как много от тебя. Ты лайкай, лайкай…
Твоя улыбка. Чей-то молоток.
Твоя надёжность. Не твоя за пайкой
погоня. А в конце воздушный чмок —
он чей, столь неподдельный?.. Общий, в общем…
Под стол ходил всегда налево, á
теперь со всеми вправо сын отсохший
сливается в помои с ртом в «эхма».