Висеть в воздухе — самому, не на нити —
Сладко. Даже страшно кричать «верните»,
«Поигрались, и хватит», «ну всё, майна».
Ви́ра, теперь это ясно, ещё как попугайна:
Не терпится повторить, доверив себя эфиру.
Отныне: жизнь внизу — это так, для блезиру.
Мама, парение, а не слово, было вначале!
А спу́стите, предамся (зачем вам это?) печали.
Кстати: порхая (помахивая своими культя́ми),
Нет никакого желания никого локтями,
А это, как пишут кассовые чеки, уже удача,
Потому что жертва, получив, даёт сдачу,
А у меня тщéты и без того все карманы,
Надоело размениваться, да и негуманно
Считать скотам рёбра — с какой стати?
Сами, сами. Отставить глиссаду.
Эй, Придумавший Это, не откажите: выше.
Только давайте без крыш. Если можно, ближе
К грани неба и моря, к самому горизонту,
На юг, к любимой и её шёлковому муссону.
Поспешим — сослужит: подбросит споро.
Мне б лишь глазом да удержаться от вздора:
Спустить мне прежнее, потому что вчера плакал,
Никто не в силах, даже её собака.
Вот и сказал главное: виться в радости пóдле.
Слышать и видеть, чувствуя фантомные боли
Там, где в юности было разбитнóе сердчишко,
А нынче лишь тара на полтора стакана и крышка.
Нет, конечно, болтаться без нити и тени улыбки,
Видя не слёзы и боль, а на чьих-то руках цыпки,
Тоже недурно для этой Луны и её биосферы,
Но ведь бывало. Да только не вам в это верить…
Ну хорошо… Вы же формулы ждёте, не так ли?
Как это мне удалось, и вообще, не спектакль ли.
Фокус не прост: если вдруг оказались на нити,
Больно не больно, как пуповину, — рубите. 
