Не говори «любимый», чтоб не сглазить,
с ума сходи, но закажи себе
радировать ему приветной вязью
и заслонять от ног, когда в судьбе
его к вытаптыванью до тропинки в поле
приговорят и дев на каблуках
вихлять склонят, кондитерски сусоля
его нездешность в нескольких шагах.
Терпи, усугубляй, сама прибейся
к полей царице — стаду рядовых:
встань поперёк, но чтоб ни слёз, ни спеси,
ты всё ещё никто — одна из них.
Нельзя, нельзя, а вдруг он не заглянет
в ту самую, что козырнёт «люблю»?
Он ох, какой, но всё-таки землянин,
у них в крови чуть что — так «улюлю».
Посмей издалека: вертя тяжёлый жёрнов
или вторгаясь с ломом в гололёд,
заплачь вдруг в голос — и, себя одёрнув,
услышит непременно и придёт.
И всё наладится, и всё само случится,
но и тогда вздыхай о нём немой, —
земляне те же люди, только птицы:
перелетают между летом и зимой. 
