Мария и мы
- ЗИМА
- 25.12.2024
Дубль первый. Пошёл, пошёл. Открывай пасть — спроси «как сам», а не отзывается — по хлебалу!.. (Зэкá выхаркивает конституцию, не смея упасть, а поваленный поднимается и начинает сначала.)
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕрельеф рукавный прибирал холмы, и те, рядящиеся в чуточные горки, плечом в плечо к его плечу из полутьмы карабкались спроста, и он в восторге…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕи оттого намеченные пропасти не становились уже, а прыжок не мог быть хуже, а иначе в робости себя корила б — это ль не заскок!
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕБыли и хватит, сплыли из этого рая; нас единицы, но ни за что не толпа; мы не пасуем, хоть иногда вымираем — жизнь не мольба, смерть не беда, а борьба.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕв ночь, когда последней рифмою загустеет тишина, русский ляжет Хиросимою, и закончится война между искрою и пеною на немеющих устах, дальше сами с вашей фенею, ковыряющей в умах
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕнаворачиваются на лобное место. Чтó за!.. Чешет снег. Разве было когда по-другому? Разве повод упрямо седеть до склероза, когда машут, а ты про себя «незнакомы»…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕи ямочкой щеки об угол плеч, и дрожью рук о непослушность тела сцепило так, что было не извлечь их из себя, себя из-под обстрела…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕвсё клянчила б у звёздочки запавшей тепла во взгляде и гнала бы вон — на поиски почтенных пострадавших — цветов и трав, а вдруг кто пощажён…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕи бег полей вокруг, и рыбы суета («лещ» вяжет рот, как рыжая рябина), и верная купальная вода, и руки загребущие, и псина…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕбудь бережна с людьми уже в походке, во взглядах, смехе, даже тишине, — сквозь проливной рукой на подбородке легко остаться, и в чужой стране…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕглазами нежность матерьяла давала трогать, ситец мяк, и платье, ослабев, сникало, и на бедре скучал синяк
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕфутболом и здоровым сном и, не найдя с утра соседей, без поножовщин и трагедий умеют сами сдаться в лом
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ