Совсем не так, как поезда
- ОСЕНЬ
- 13.11.2024
Яблоням таскал живую воду.
Яблони стыдились: «Нам и мёртвой,
если она нервная с исподу,
если разнесённая аортой…
Грудь не берёт, грызёт пельмени,
в дверь не стучит, бьёт в барабан,
в трамвае тех, кто на колени
согласен сесть, сажает, кран…
Странно маме это и досадно:
боль не убывает: на свою
ровную тупую из засады
нападает чья-то, и дурью́…
Тут в рифме дикость и пелёнки,
и будет маета одна:
«голубчик — чубчик» — кривизна
заведомая, но на плёнке…
Когдá закончатся следы,
которые просты, густы,
как всякий семенящий след,
куда-то тянущийся… нет…
Ищешь старое радио, чтобы унять Ничего. / Голоса глухарей в старом радио, найденном в банке / из-под воздуха подле одной, что, нырнув со стремянки…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕГосподи, это молитва, и эта молитва остра. / Господи, я тут чужой, но я вышел за хлебом / (хлеба здесь нет, есть агдам, он бухло, но добра / мне и не надо иного для тюри под небом…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕЕсли спросить их: «Ну как вам? не тянет домой?», / сделают жирные лица (от сущего счастья) / и жирным тоном (от переизбытка «бог мóй») / вякнут гортанным своим (перерезав запястье…
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕНенаглядный ирод, друг младенцев,
лучший друг младенцев, тех, что грудью
не без язв, рубцов и заусенцев
мамы кормят, поят своей сутью…
Они смеются. Милые мои.
Они смеются, дуть оставив в блюдца.
Они гоняли жаркие чаи
в холодный час. Теперь они смеются…
Они гогочут не всегда навзрыд
и не всегда, упав со стула носом,
нос разбивают в кровь, чтоб, кровь морозом
остановив, кричать: «Как костерит!..»
Я его вижу, вижу его, á
как он в ночи на кухню при запорах
на двух дверях не тронутых, не хворых
проходит в этом сучьем амплуа…